Во многом типологически сходно решается проблема народного характера у Е. Н. Чирикова в сборнике легенд и преданий, данных в яркой авторской интерпретации, – «Волжские сказки» (1916). Несомненна значимость для писателя образа человека из народа, помогающего герою-интеллигенту в осознании вечных истин. Заметна и тенденция к мифологизации такого рода образов.
В произведениях русских писателей начала ХХ века, отразивших традиционный для русской интеллигенции путь духовных исканий, часто рядом с героями-интеллигентами обнаруживаются образы людей из народа, выполняющие очень важную, концептуально-значимую роль: выполнять роль неких проводников в мир народных сказаний, в мир православно-религиозных верований, представлений об Истине.
В уральский город Загорье возвращается молодая девушка Анисья. Она – дочь богатого золотопромышленника Молокова, более трех лет жила у тетки в Нижнем, куда была отправлена отцом (как бы сослана) за то, что любила Васю, приказчика другого золотопромышленника – Засыпкина. Смелая, энергичная, живая, способная на сильное, глубокое чувство, она все три года берегла свою любовь, ею [...]
Речь идет о пьесе «Золотопромышленники» (1887) и ее окончательной редакции – комедии «На золотом дне (1888)». Пьеса по праву является предшественницей «новой драмы» - пьес чеховского типа.
Но славянская рецепция драматургии Мамина-Сибиряка до сих пор слабо представлена и в литературоведении, и на сцене. Как правило, в вузовских учебниках о ней нет ни слова [4; 5; 6]. [...]
Наиболее полно образ сада представлен в первом романе Андреева «Сашка Жегулев» (1911). Для произведения характерна значительно большая масштабность хронотопа, чем для «малых» эпических жанров. В романе пространство мифологизируется. Оно складывается из топографического – провинциальный город Н. и его окрестности – и обобщенно-символического – Россия, открывающаяся герою в «гуле мощных дерев» – фантастически загадочного сада, в [...]
Последнее десятилетие XX века ознаменовалось снятием всех табу в исследовании литературы «серебряного века», в том числе и творчества Леонида Николаевича Андреева. Однако и сегодня, после изучения различных аспектов поэтики («эстетики диссонансов») писателя библейских аллюзий и художественной демонологии, роли гротеска и «смехового» начала, специфики психологизма и «панпсихизма» в прозе и драматургии, танатологии и др. – его [...]
Прежде всего оно заставляет писателя сосредоточить внимание на так называемой «изнанке жизни». Вот как определяет Флобер отношение художника к природе:
«Надо писать картины, показывать природу такой, какова она в действительности, но картины исчерпывающие, в них надо показать и лицо и изнанку». Эту изнанку склонны часто забывать, и Флобер старается о ней напомнить. Например, «всем парижанам, — [...]
Приступая к работе над «Саламбо», Флобер даже несколько побаивается «красивого сюжета», ибо обычно, говорит он, «портят как раз красивые сюжеты», но в то же время он «с наслаждением погружается в древность», I! которой «очищается от грязи нынешних времен». «Я собираюсь несколько лет жить роскошным сюжетом, далеко от современности, которой я сыт по горло».